Париж, 3 июня 2020
Мы не расисты во Франции, но я не помню, чтобы я когда-нибудь видела черного министра. Но мне 50 лет, и я видела достаточно разных правительств. Мы не расисты во Франции, но среди заключенных черных и арабов непропорционально много. Мы не расисты во Франции, но за 25 лет, что я публикую книги, у меня брал интервью только один черный журналист. Меня фотографировала только одна женщина арабского происхождения. Мы не расисты во Франции, но когда меня в последний раз отказались обслуживать не террасе кафе, я сидела вместе с арабом. Когда у меня в последний раз спрашивали документы, я была вместе с арабом. Когда я кого-то ждала в последний раз, это была черная женщина, которая опоздала на поезд, потому что ее проверяла полиция на вокзале. Мы не расисты во Франции, но во время карантина многодетные матери, к которым полиция применяла электрошокеры, потому что они вышли на улицу в рабочих кварталах без бумаг, разрешающих выход из дома, были другой расы. А белых в это время видели на пробежках и рынках в дорогих кварталах центра. Мы не расисты во Франции, но когда нам сказали, что уровень смертности в мигрантских районах в 60 раз выше, чем в среднем по стране, нам не только было похер, но мы позволили себе говорить друг другу: «это потому что они плохо самоизолировались». Однако именно в мигрантских кварталах наименьшее количество врачей на человека. Жители этих районов ездили на электричках каждый день, чтобы необходимая для жизни города работа продолжалась. В центре же устраивали «garden-party» каждый день с колясками, на велосипедах, на машинах, пешком… не хватало только самокатов (прокат самокатов был запрещен во Франции во время карантина – прим. пер.). Но нам нужно было прокомментировать: «это потому что они плохо самоизолируются».
Я уже слышу крики госслужащих, огорченно вопрошающих в твиттере, как они делают это каждый раз, когда кто-то говорит что-то, что не сходится с официальной пропагандой: «какой ужас, но откуда же столько насилия?».
Как будто насилие – это не то, что произошло 19 июля 2016(Адама, брат Ассы Траоре, умер в полицейском участке после ареста в 2016. Асса Траоре создала комитет «Справедливость для Адама», который призывал к проведению акции против полицейского насилия в этом году – прим. пер.) . Как будто насилие – это не посадить в тюрьму братьев Ассы Траоре. В этот вторник я была в первый раз на митинге, где было больше 80 000 человек и который был организован группой небелых людей. Эта толпа не была жестокой. В этот день, 2 июня 2020 года, я поняла, что для меня активистка Асса Траоре — это Антигона. Но эта Антигона не позволяет закопать ее заживо после того, как она осмелилась сказать «нет». Антигона больше не одна. Она подняла оружие. Толпа скандирует: справедливость для Адама. Эта молодежь знает о чем говорит: если ты черный или араб полиция наводит на тебя страх. Они говорят правду. Они говорят правду и требуют справедливости. Асса Траоре берет микрофон и говорит тем, кто пришел: «ваше имя вошло в историю». И толпа поддерживает Ассу Траоре не потому, что она харизматична или потому что она фотогенична. Толпа поддерживает ее ради справедливости. Справедливости для Адама. И той же справедливости для тех, кто не белый. А мы, белые, кричим тот же лозунг и мы можем только стыдиться того, что нам приходится кричать его снова в 2020 году. И стыд здесь — самое меньшее, что можно испытывать.
Я белая. Я каждый день выхожу из квартиры без документов. Город говорит мне: ты здесь у себя дома. Вне пандемии белый человек, как я, ходит по городу даже не замечая, где находятся полицейские. И я знаю, что если трое полицейских будут сидеть до удушения на моей спине только лишь потому, что я попыталась избежать обычного контроля, это обернется для них серьезными последствиями. Я родилась белой так же, как другие рождаются мужчинами. Порой белые подчеркивают «но я же никогда никого не убивал», как мужчины говорят «но я же не насильник». Это и есть привилегия — иметь выбор думать об этом или нет. Я не могу забыть о том, что я женщина. Но я могу забыть о том, что я белая. Вот что значит быть белым. Думать об этом или нет — по настроению. Мы не расисты во Франции, но я не знаю ни одного черного или араба, у кого был бы выбор не думать об этом.
Оригинал опубликован на сайте France Inter.